Затем призрак с горящими глазами ткнул рукой в Ранму, — Ты также куешь свои оковы, Саотоме Ранма! И тяжелы они будут несказанно! Ты, позабывший обо всем ради денег и престижа, и погрязший в похоти и лжи! Думаешь, твоим грехам счет не ведется? Даже в эту святейшую и радостную из ночей ты эгоистично обустраиваешься с комфортом, одновременно подыскивая себе женщину для утоления твоей неизбывной похоти!
Ранма немного подумал над его словами. — Ну-у, не могу сказать, что ты не прав. И что, мне теперь извиниться перед тобой, или еще чего?
— Жди! Этой ночью трое призраков навестят тебя! — завопил Мусс, перегнувшись через к Ранме, и испепеляя его глазами, — первый призрак покажется, когда часы ударят раз! Второй призрак покажется, когда часы пробьют дважды! И третий…
— Да-да, понял. Третий заявится в три ночи. Понял, понял. — Раздражено отозвался адвокат с косичкой. — А это все обязательно? А ты сам не можешь сказать мне, что именно мне надо изменить, и избавить меня от надоедливых  привидений, вылезающих из стенок, чтоб меня доставать?
Призрак Мусса возмущенно захватал ртом воздух, теряя дар речи. — Да, обязательно. — Наконец после долгой паузы отозвался он. — Так заведено. Если бы перед тобой появился призрак и прямо сказал тебе жить далее по другому без долгих и мучительных копаний в твоем прошлом, доказывая тебе этим, как низко ты ныне пал, поверил бы ты ему?
— Вполне возможно, — чистосердечно отвечал Ранма. — Встреча с призраком, специально вернувшимся из ада, чтобы предупредить тебя о грядущих последствиях, довольно убедительна и сама по себе. В общем, я тебе верю.
— Ну, тем хуже для тебя. Я уже заказал их услуги, и задаток мне никто не вернет! — сорвался Мусс. — Так что кончай умничать и давай    спи! Первый призрак скоро уже появится.
Отступив назад, Мусс раскинул руки, и цепи его шумно зазвякали. — Боюсь, что время мое на исходе, поскольку обречен я скитаться беспрестанно, не имея покоя, как подобает мертвым! И помни мое предупреждение, Саотоме! Помни, или ты присоединишься ко мне в моих вековечных страданиях!
И, в последний раз жутко взвыв, Мусс поплыл вниз сквозь пол, с легкостью просочившись сквозь ковровое покрытие, не оставляя на нем ни малейшего следа.
— Чертов зануда, — буркнул хмуро Ранма, откидываясь на спинку кресла и разглядывая мясницкий тесак, торчавший из его стола. Ухватив его за рукоятку, он резко выдернул его.
— А чего это ножик твердый, а цепи и Мусс нет? — проворчал сутяга, крутя в руках тесак, чтобы получше разглядеть заточку.
Тесак, в бок которого влепилась стрела, с лязгом вылетел из его руки, и Ранма дернулся назад.
— Что за черт? — Ранма вихрем крутнулся в ту сторону, откуда предположительно вылетела стрела, и вздохнул с облегчением, увидав, кто там стоит.
— О, Кикуйо. Странный, знаешь ли, способ сказать "привет", — мурлыкнул парень с косичкой голему-нежити, опускающей свой длинный лук. — Чем обязан твоему визиту? Инуяша, наверное, уже ушел, так что…
Опустив свое оружие, Кикуйо холодно уставилась на Ранму, — Я здесь не ради Инуяши. Я здесь ради тебя.
Адвокат медленно приподнял бровь.
— Не ради ТОГО, о чем ты ДУМАЕШЬ! — сорвалась Кикуйо. У нее никак не получалось сохранять свою "мудрую, всеведущую" маску пред этим соблазнителем с косичкой. — Я здесь как Дух Рождества Прошедшего.
— Поня-ятно, — протянул Ранма, барабаня по столу пальцами. — Так значит это не отчаянная, лишенная смысла выходка, в которой ты отдаешься мне, поскольку Инуяша по прежнему на тебя зол и тебе ничего не обламывается?
Видя, как священница вытаскивает из колчана очередную стрелу, Ранма торопливо выставил вперед ладони, — Ладно, ладно. Я все понял. Хорошо. Так с чего начнем, о мудрый и всезнающий призрак?
— ТЫ НАЧНЕШЬ с того, что никогда, никогда больше не станешь упоминать о нашем прошлом… недоразумении, — сообщила Кикуйо самым спокойным тоном, что только могла из себя в данный момент выжать. Недоразумения бывают и ошибки случаются, и лучше будет, для всех, просто о них позабыть. Ничего не было.
— Согласен, — тут же отозвался Ранма, вставая и приближаясь к голему, — Но сперва можно один маленький вопрос, совсем маленький? И я больше никогда не заговорю об этом вновь, клянусь.
Кикуйо нахмурилась. — Хорошо. Спрашивай.
Чисто из предосторожности Ранма вынул из ее руки стрелу, ранее покоившуюся на луке, — Кто по тебе был лучше, я или Инуяша?
Веко Кикуйо дернулось, и она с сожалением глянула на стрелу, удерживаемую Ранмой.
Затем она закатила глаза. — Ты лучше. Но у него больше, — промямлила она.
— Но не так, чтобы сильно, ведь так? То есть, я хочу сказать, он же полудемон, блин! Это нечестное преимущество с самого начала!
— Так мы МОЖЕМ уже отправляться, НЕТ?!! — вновь сорвалась Кикуйо, теряя над собой контроль. На короткое мгновение она размышляла, не треснуть ли ей Ранму по голове луком, но затем решила, что это будет непростительно недостойный способ наказать его.
— Да, да, давай. Поехали уже.
* * *
Ранма моргнул, неожиданно обнаружив себя посреди снегопада, и принялся оглядываться.
— Что, ад все-таки замерз? Где это я?  — осведомился он, и тут заметил, что стоит на крыше посреди пригородной застройки. — Секундочку… Я знаю эту местность! Это же дом Тендо!
— Именно. Так ты помнишь… — раздался неожиданно голос Кикуйо из-за его спины, заставив сутягу изумленно дернуться, — … это старое Рождество… если конкретно, в конце OAV серий.
На голове Ранмы повисла капля, — Э-э… не стоит упоминать такие вещи вслух…
— Неважно. Узри, — объявила Кикуйо, указав прямиком на скамью, что по какой-то странной для большинства людей причине стояла на крыше дома, а не в его дворе. На скамье Ранма увидал себя в юной версии, разговаривающего с Укё.
— Зашибись. Вот уж без этого я уж точно обошелся бы, — буркнул Ранма, смотря, как юный он унижается, пытаясь удержать Укё от выхватывания подарка из его рук.
— Ты был такой милый, несмотря на все свои проблемы, — тихо заметила Кикуйо.
— Я был тогда такой тупой, что даже и не понимал, в какой заднице сижу, — перевел Ранма.
Не позволяя его цинизму испортить воспитательный процесс, священница продолжала, — Ты был честен, открыт и добр, всегда пытался сделать все как должно, вне зависимости от того, чего это будет тебе стоить. Боль и страдания окружали тебя, но ты не отчаивался, стараясь изо всех сил поддержать тех, кто был тебе близок, даже если они и воспользуются затем твоей добротой и нерешительностью.
— Короче, я был тюфяк, позволяющий другим плакаться мне в жилетку, до тех пор, пока они снова не примутся за свое, — кисло  заметил Ранма, наблюдая, как юный Ранма сбежал со скамейки, а затем передернулся, видя, как тот наскочил на Аканэ (что, как оно помнил, в итоге привело к очередному фиаско.) — Это все этой сучки Аканэ вина…
Кикуйо замотала головой. — Вина во всем этом твоя. ТЫ САМ принимал решения, определившие твою судьбу.
— Может и так, — буркнул Ранма. — Хорошо. Тогда величайшая ошибка всей моей жизни, это то, что я не кинул эту бессердечную психопатку при первой же возможности. Да, так и есть.
— Да ну? — вызывающе заявила Кикуйо — Неужто твоя жизнь тогда была и впрямь настолько ужасна? — Благородные поступки, героические спасения, помощь слабым, вызовы, трудности и испытания во имя чего-то большего. Чего-то лучшего. А СЕЙЧАС?! Споришь в зале суда ради возможности вывернуть законы наизнанку ради голой выгоды — денег и потакания собственным слабостям. Жадный, эгоистичный, и не имеющий никакого уважения к святости жизни, или… о, насмешка из насмешек, к законам и порядку. На чувства женщин тебе ныне плевать, хуже, ты используешь их для насыщения обуревающей тебя похоти!
Долгое время Ранма просто молчал, но затем просто пожал плечами. — И что? Зато теперь я счастлив. — Адвокат ткнул большим пальцем за спину. — Видела меня в шестнадцать? Да это ужас сплошной.
— Достаточно! — завопила Кикуйо, и повела рукой в воздухе, — Смотри же!
* * *
Ранма вновь помотал головой, окруженный плотным туманом, вскоре, впрочем, рассеявшимся, предъявляя совершенно новую окружающую их картину.
В это раз Ранма ее узнал, это была гостиная Тендо, но, в отличие от сцены на крыше, конкретно этого момента он не помнил.
Обрывки оберточной бумаги усеивали пол, чуть ли не погребя его под собою. По всей комнате валялись столы, некоторые просто отпихнутые в сторону, некоторые перевернутые вверх ногами, а один вообще разбитый вдребезги. Ранма достаточно хорошо разбирался в бытовом вандализме, чтобы заметить, что стол был разбит одним весьма мощным ударом прямо в середину стола. Вероятно кулаком.
~ Или чьей-то головой в невольном полете, ~  заметил Ранма, приметив бесчувственное тело под обломками.
И так и есть, юный Ранма лежал, распростершись на полу посреди кучи деревяшек, и со щепками в волосах.
Ранма развернулся к Кикуйо, — Ну и что это должно мне доказать? Ну, вспомнил я, что это было. Набики заставила меня расплачиваться за идею подарков от девушек, сказав мне, что я должен их всех поцеловать. А когда я сказал, что В ЖИЗНЬ НЕ СТАНУ целовать их, Аканэ меня услышала, и с чего-то решила, что я признаюсь, что уже целовал их, и затем, ну-у… — он молча повел рукой в сторону тела.
— Попробуй не думать только о себе одном, Саотоме, — резко сказала Кикуйо, — Ты никого еще в комнате не замечаешь?
— Ну, только Касуми, — сознался Ранма, ткнув рукой в угол. И действительно, двадцатиоднолетняя девушка в вязанном свитере поверх платья, печально окидывая взглядом разгромленную комнату, приканчивала большой фужер Рождественского молочного коктейля2.
Стон раздался в комнате, и молодой Ранма кое-как оторвался от полу, держась за голову. — Что за? Что я такого сказал?
— О, замечательно. Ты очнулся, — сказала Касуми, изо всех сил старясь звучать непринужденно. — Увы, боюсь, что все твои подарки пропали… Кажется я видела Мусса, уничтожающего их.
— Да? Ну и ладно. Главное не подарок, главное участие. — отозвался Ранма, пожимая плечами, все также потирая шишку на голове.  — Ну ничего себе тут бардак. — Он внезапно уставился на реальную хозяйку дома Тендо, — Касуми… ты что, напилась? 
— О, боже? Я напилась? — изумилась она, прикрывая рот ладонью, — Наверное, немного. Знаешь, это уносит с собою боль. Вот так, пуфф! — и она одарила его опустошенной, но все также прекрасной улыбкой.
— Э-э… — замялся Ранма. — Знаешь… может мне помочь тебе убраться? — Обычно Ранма не стал бы беспокоиться, но зрелище Касуми в таком виде поколебало бы и прославленное самообладание Генмы.
— О, нет! Как можно, заставлять гостя убирать за собой! — отозвалась Касуми голосом, в котором было больше сарказма, чем притворного изумления, — Это неподобающе! В конце концов, я ну просто ангел, убивающая свою молодость на заботу о семье! И не то, чтобы было чем еще заниматься! Что еще мне делать, кроме как позволять вам всем загружать меня работой? Нет-нет-нет, беги играй, и оставь всю работу мне, как И ВСЕ ВЫ, каждый день каждой недели каждого года!!
Косичка Ранмы встала дыбом на конце при виде этой ее явно фальшивой улыбки, — Э-э… ну-у… не надо так. Мы все тебя любим…
Заглотив остатки содержимого фужера, Касуми принялась надвигаться на парня, принявшегося (как и обычно), замерев, ждать, когда его ударят. — Ранма, ты знаешь, как это больно, жить одной?
Ранма яростно замотал головой. Еще бы, сам он скорее жаловался на переизбыток внимания.
— Никто меня не понимает. — пожаловалась девушка, позволяя фужеру выпасть из ее ладони на пол, — Всем плевать, никого я не волную.
Парень с косичкой виновато дернулся, но затем, выпрямившись, схватил ее руки своими, — Но… может я смогу чем-то помочь? — робко спросил он, явно нервничая.
Касуми молча в изумлении смотрела на него.
— Все равно, наверное, это я во всем виноват, — нерешительно сказал Ранма, — По крайней мере, потом все так скажут,  так что…  э-э, скажи, как я могу это исправить?
Ранма-сутяга хихикнул, бросая в рот пригоршню попкорна, — О, дальше пойдет самый смак. Смотри.
Кикуйо нахмурилась, отчасти оттого, что ее "клиент" явно наслаждался ходом запланированного поучительным откровения, но по большей части оттого, что она понятия не имела, где он взял попкорн.
Касуми было пьяно уставилась на Ранму, но затем выдернула свои руки из его.
Ранма, выглядящий побитым щенком после столь грубого жеста, затем ошарашено заморгал, когда Касуми схватилась за низ своего свитера и потащила его вверх, открывая вишневую блузку под ним. — Так ты хочешь… новый свитер?
Он был изумлен еще более, когда Касуми сшибла его на пол и, схватив за голову, впилась в его рот губами.
Ранма-сутяга просто не мог не ухмыляться, наблюдая за собой и Касуми заваливающимися на груды  рваной бумаги и измятых коробок, с руками и ногами, молотящими воздух. — Ах, отчаяние и алкоголь. Наилучшее сочетание из всех, мне известных.
— Пусть так, — протянула Кикуйо, — возможно, что в данном случае это произошло и неумышленно. Тогда ты все еще оставался наивным, добрым по сути своей пареньком, что не мог отказать опечаленной женщине в ее искренних чувствах, пусть даже и вышедших из-под контроля под воздействием алкоголя.
Покивав, Ранма продолжал смотреть, как ноги Касуми обвились вокруг своей жертвы, а язык ее полез парню в рот. — Угу. Видишь, даже сейчас я изо всех сил стараюсь выкрутиться из этой ситуации, не огорчив ее. Насколько я помню, тогда я решил, что чисто случайный громкий шум — моя лучшая возможность привлечь Аканэ, чтобы та избила меня до бесчувствия.
Вишневая блузка полетела прочь, и Ранма-сутяга моргнул, когда та прошла прямиком сквозь него. И, тряхнув головой, он широко улыбнулся, наслаждаясь зрелищем Касуми, сидящей верхом на его юной версии, и видом ее больших, подрагивающих, округлых грудей, полускрытых ярко-красным бюстгальтером.
— Видишь, а теперь я решаю, что ради блага Касуми, лучше будет дать ей то, что она хочет, ведь она это же заслужила, верно? — продолжал свое объяснение Ранма, выглядя слишком уж довольным с точки зрения Кикуйо.
— Какая самоотверженность, —  протянула священница.
— Еще бы, а разве нет? — ухмыльнулся адвокат с косичкой, пересматривая заново свою потерю невинности. ~ Зря я тогда так тянул ~
— И вот после этого проступка, совершенного неведением и отчаянием, и началось твое падение до нынешней гедонистической похоти. — выплюнула Кикуйо, — А теперь мы переместимся…
— Подожди секундочку, — прервал ее Ранма, подымая руку, — Давненько я, знаешь ли, не видал Касуми. Хочу ее запомнить как следует.  — Всецело поглощенный наблюдением за ерзающим сплетением тел, он и не заметил задергавшегося века Кикуйо.
Секундой позже красный бюстгальтер взмыл в воздух, по пути пролетев через Кикуйо.
Вытерев струйку слюны из уголка рта, Ранма выпрямился. — Ладно. Я готов. Поехали дальше.
Веко Кикуйо дернулось вновь. — И отчего мне кажется, что ты не уловил в этом должного подтекста?
— Ну-у, мы еще только начали. Посмотрим, что будет дальше, — заметил Ранма.
* * *
К этому времени Ранма уже адаптировался к странному сценосменяющему методу транспортировки, и тут же принялся разбираться куда это он попал, как только зрение вернулось к нему.
Впрочем, он успел лишь глянуть в окно, как дверь комнаты, в которой они находились, неожиданно отворилась.
— Э-э, К-касуми? — запинаясь, нерешительно произнесла Аканэ, входя в комнату старшей сестры. Она украдкой оглядела комнату, хотя и не зная, чего именно ищет.
Повернувшись, Касуми сметила свою сестренку весьма нехарактерным для нее высокомерным взором. — Да, Аканэ? И что у тебя это такого важного, что ты вламываешься ко мне в комнату, даже и не постучав для приличия?
Залившись краской, Аканэ замямлила, не зная что и сказать, — Ой… я не хотела… то есть я просто… ну мне показалось, что… это… — сглотнув, она решила сменить тему, — Э-э, Касуми, все уже собрались внизу, празднуют. А… что ты здесь делаешь? И в одном нижнем белье?
И так и есть, Касуми сидела на краю своей постели в черном кружевном нижнем белье, прямо как из "Секретов Виктории". Аканэ также машинально отметила, что простыни с теплым одеялом были скомканы, хотя она понятия не имела отчего. Впрочем, ни один из холмиков под ними не был достаточно велик, чтобы под ними мог кто-либо укрыться, Ранма ли или Хаппосай.
Аканэ замотала головой. Нет, Касуми не стала бы приводить мужчину к себе в комнату. Сама это идея была смехотворной.
Касуми медленно встала, и Ранма-сутяга торопливо принялся поправлять резко ставшие тесными штаны, стоило ему увидать потрясающе выглядящую домохозяйку, поверх своих потрясающих грудей уставившуюся на свою сестру. — Я здесь в одном нижнем белье оттого, что предположила, ах, какая я глупая, что пока я в своей собственной комнате, ко мне никто врываться не станет. И еще, Аканэ, если мне захочется все же спуститься вниз, то я спущусь. А теперь, что-нибудь еще?
Аканэ съежилась. Весь последний год Касуми, отчего-то была с нею резка. Это смущало и даже пугало Аканэ, но, поскольку у старшей сестры всегда находились поводы на нее гневаться, девушка не подымала этой темы. — Э-э, ну-у… — Аканэ сглотнула, — А ты не знаешь, где Ранма?
Касуми с любопытством глянула на нее, — А что, ты не можешь его найти? Попробуй на улице, я видела там Рёгу несколько минут назад, в Ранма вполне мог бы отправиться за ним следом.
— Сп-спасибо, — выдавила Аканэ и быстренько смылась, прикрыв дверь за собой. Она так торопилась смыться из-под холодного взгляда старшей сестры, что даже и не осознала, что технически Касуми на ее вопрос и не ответила.
— Ревнивая мелкая сучка, — в унисон озвучили свое мнение сутяга Ранма и Касуми.
Секундой позже на постели Касуми проявился и Ранма из этого времени, в одной майке и трусах. Кикуйо не могла не заметить горб на этих трусах (впрочем у Ранмы из ее времени дела обстояли не лучше), когда девятнадцатилетний юнец скользнул к девушке, обвив ее рукой за талию.
— Ну, одной помехой меньше, — пробормотал Ранма, покрывая затылок и шею Касуми поцелуями, а рукой ведя по бедру возлюбленной, — Так на чем мы остановились?
Простонав, Касуми изогнула шею, — Кажется… я собиралась… мммм… распечатать свой "подарок на Рождество" — скользнув по его телу, руки ее вцепились в резинку его трусов.
Предвкушение на лице Ранмы неожиданно сменилось раздраженной миной. — Блин… опять кто-то прется. ЗАДОЛБАЛИ.  — С сожалением поправив трусы, Ранма вновь исчез, а Касуми раздраженно плюхнулась на постель.
В это раз в дверь все же постучали, и Касуми изогнула бровь.

Решив воспользоваться паузой, предоставленной более вежливым непрошенным визитером, Касуми скользнула под одеяло, и взяла со столика книгу, решив что чтение на ночь выглядит безобиднее рассиживания на постели в одном белье. — Входите.
Кикуйо удовлетворенно отметила, что Ранме вроде бы не по себе.
— Блин... НЕНАВИЖУ это воспоминание, — проворчал адвокат с косичкой.
Набики целеустремленно влетела в комнату, прикрыла дверь за собой и все это с не сходящей с лица ухмылкой. — Привет, сестра. Как делишки? Что-то я не видела тебя внизу…
Пожав плечами, Касуми взялась за закладку в книге, — Ну, я немного устала от всех этих приготовлений, вот и все, и решила, почему бы немного не полежать?
— А. Ну ладно, — и затем развернулась. — А ты чем оправдаешься, Ранма?
Все присутствующие напряглись, за исключением, возможно, Кикуйо. Сутяга Ранма уже проходил через это фиаско и знал, чем все кончится. Набики уставилась не в ту сторону, так что она определенно не могла видеть Ранму, но знала, что он здесь.
Касуми нахмурилась. — Прошу прощения?  Ранма? Где?
— Ну, я не знаю где в точности, — признала Набики, скрещивая руки на груди, и окидывая взглядом комнату,  — Но знаю, что здесь. 
Ухмылку ее сменил гневный взор, — Саотоме, как ты только можешь? Разве не пообещал ты своему отцу, что не станешь использовать умисенкен, как он и просил? Подумать только, плюнуть на честь бойца, только для того, чтобы поподглядывать за моей старшей сестрою…
Глаза Касуми расширились.
Сутяга Ранма закрыл ладонью лицо, когда его более юная версия проявилась на постели, запаниковав, и тем самым попав прямо в расставленые Набики сети.
— И вовсе я не подглядывал! — автоматом выдал Ранма, обвиненный в том, чего не делал.
Натолкнувшись взглядом на победоносную ухмылку Набики, молодой человек сжался,  — Э-э… я все могу обьяснить…
— Не думаю, что это так необходимо, — протянула Набики, подходя к скудно облаченному бойцу и без экивоков ткнув в горб, образованный трусами.  — Не нужно быть Эйнштейном или ревнивой до безумия невестой, чтобы догадаться, что здесь происходило, знаете ли.
Сглотнув, Касуми отложила книгу, — Послушай, Набики…
— Нет, это ты послушай, Касуми.  — лениво заметила сребролюбивая средняя Тендо. — Не знаю, что ты нашла в этом идиоте, чтобы дозволять ему забираться к тебе в трусы. Может ты просто считаешь его за ходячий вибратор, может провела слишком много времени старой девой, в общем я тебя не виню. Кроме того, отдадим ему должное, не думаю, чтобы Ранма был достаточно умен или коварен, чтобы заставить или соблазнить тебя, так что предположу, что твое участие во всем этом ничуть не меньше. Но ты, по крайней мере, не заслуживаешь, чтобы вся семья обрушилась на тебя.
Затем она испепелила взглядом Ранму. — Но это вовсе не означает, что я спущу это так легко.  — Она принялась надвигаться на взмокнувшего Ранму, торопливо пятящегося назад. — Или дешево. Вы двое стали небрежными, неудивительно, поскольку оба вы в обмане не особо умелы, и это мне придется идти на все, чтобы Касуми, во всяком случае, не пострадала.
Ранма уперся спиной в стол Касуми, и выгнулся назад, в то время как Набики нависла над ним. — Скажу прямо, Саотоме. Ты заплатишь мне за то время и усилия, что я потрачу на удержание всего этого в тайне. Заплатишь по полной. — Она попыталась, было наклониться к нему еще ближе, но застыла, стоило ей ощутить, как что-то уперлось ей в бедро. — А может быть, я и еще что придумаю, если буду чувствовать себя в настроении. Посмотрим, что Касуми в тебе такого нашла, чтобы вообще с тобою связываться.
— Набики, пожалуйста, — тихо сказала Касуми, вставая, и прикрываясь простыней, — Ранма этого не заслужил. Нельзя наказывать его за…
— За обман Аканэ? А мне отчего-то кажется, что можно, — протянула Набики.
— Но… но я просто… — забормотал Ранма, раздавленный. Ну что он мог тут сказать? — Набики, ну не под Рождество же?
Средняя Тендо фыркнула, — Кончай, а? — Глаза ее сузились. — И кстати, о Рождестве. Если тебе так уж хочется устраивать потрахушки с моей сестрой — хорошо. Но, Саотоме, занимайся этим в свое свободное время. А теперь ты нужен мне внизу, милуясь со своими невестами, которые, кстати, ну очень заинтересуются новостью о том, как ты расстался с девственностью за их спинами, или деньги прямиком уплывут из моего кармана. А теперь пошел, что стоишь?
Стиснув кулаки, Ранма изо всех сил пытался унять колотящую его дрожь. — Я тебе не раб! Чего раскомандовалась?
Набики в ответ лишь расхохоталась, и все в комнате, включая непрошибаемую Кикуйо, содрогнулись.
— Насмешил, Саотоме, — отозвалась Набики голосом, в коем напрасно было искать сострадание, — А кто же, по-твоему, ты еще? Пошел!
Туман принялся заволакивать комнату, и, фыркнув, Кикуйо развернулась к адвокату. — Вспомнил, не так ли? Страх и жалость к себе. Вот они  — результаты не сдерживаемой похоти.
— И, по-твоему, Набики в этом всем святая, да? — раздраженно поинтересовался Ранма, скрещивая руки на груди.
— У нее свои грехи, — отозвалась голем. — И, насколько я помню, по ним она уже платит. Мы же говорим о твоих решениях, Ранма. И ты определенно должен помнить решение, принятое тобою на следующее Рождество.
* * *
Туман разошелся вновь, и сцена чуть сменилась, хотя, по сравнению с прошлым разом, таких уж сильных изменений не было. Это была по-прежнему девичья спальня, но Ранма мог сказать, что это была спальня Набики, а не Касуми.
Раздался стук в дверь, и Набики оторвалась от своей записной книжки. — Прошу.
Дверь распахнулась, и внутрь вошел Ранма, держа под мышкой большую книгу. — Привет, Набики, я тут…
— О, Ранма. Хорошо, что заглянул, — перебила его она, захлопывая ежедневник. — Короче, девочки возмущены тем, что все, что я могу из тебя выжать, это максимум пятиминутные свидания.
Кашлянув, Ранма прикрыл за собой дверь, — Да, и насчет этого…
— И я тут подумала, — продолжала Набики, — Отчего бы не продавать им что посущественнее, Так что в этом году переходишь на поцелуи. Хотя, что скажешь, если кто из них оплатит чуток хардкора с Маленьким, но Диким Жеребцом?
Глаза Ранмы расширились, и он напрочь позабыл, зачем пришел, — Ч-что?!!
— Да не веди ты себя как испуганный девственник, — проворчала Набики, закатывая глаза, — Они все довольно симпатичные, так что с тебя не убудет. Если ты можешь вытерпеть меня, отчего и не их?
Она ухмыльнулась. Касуми ОДНОЗНАЧНО умела выбирать любовников. — Я даже спущу тебе пять процентов. Куча безудержного секса с потрясающими девчонками и тебе даже за это заплатят. Твоя мать будет в экстазе.
— Что!?! — возопил Ранма. — Это же значит и… ну, ты знаешь… и КОДАЧИ!!!
Набики моргнула. — Хммм… Ну да. Тогда десять процентов. И да, в ее случае бери презервативы покрепче. Таких детишек нам не надо, если ты знаешь, о чем я. Уж лучше подстраховаться.
Кикуйо раздраженно уставилась на сутягу Ранму, — И чего это ты ухмыляешься?
— Потому что я только что понял, где это мы. — Ранма хихикнул, — Вот. С этого все началось. Моя карьера сутяги.
— Да, так и есть, — мрачно согласилась Кикуйо, — Мучения и обман начались ранее, но именно здесь ты окончательно перешел черту. Первая звено в цепи твоих грехов было отковано здесь.
— Слушай, да забудь ты о чертовой моей аренде и поцелуях, да и вообще об этих чертовых невестах, а? Я не поэтому пришел, — возразил молодой Ранма.
Набики приподняла бровь и, ухмыльнувшись, скользнула к парню с косичкой, обвивая его руками, — Интересное у тебя… выражение лица, Ранма. Дай, угадаю… ты пришел поговорить насчет нас, так?
Ранма попытался было не выказывать напряжения, в котором он пребывал, но с Набики, прижимавшейся к нему это было трудновато. Да, он ненавидел среднюю Тендо больше, чем кого бы то ни было за всю свою жизнь, но временами, когда ей хотелось, она могла быть потрясающе притягательной, настолько, что он не мог игнорировать ее флирт и поддразнивания так уж легко.
— Н-ну… можно и так сказать.
— Хммм. Это хорошо. — заметила Набики, щелкнув его по носу, — Скажи мне, а ты собираешься сегодня навещать Касуми? Похоже, ночь сегодня выдастся холодной, так что я решила сегодня одной не спать.
Веко Ранмы задергалось. — Вот как?
— Угу-у, — сребролюбивая Тендо облизнула губы, — Так что, если собираешься спасть сегодня с моей сестрой, делай это по-быстрому, поскольку остаток ночи ты проведешь со мной.
Набики находило это ужасно смешным, что Ранма из трех сестер Тендо, лишь с помолвленной с ним ни разу и не спал (и даже и собирался). Разумеется, сама Набики не имела ним алейшего желания выходить замуж самолично, поскольку убытков и проблем с этого не оберешься, но парень обладал звериной выносливостью и знал женское тело досконально и снаружи, и внутри (хи-хи). Аканэ упускала потрясающую возможность, что не каждой женщине подворачивается и из-за чего? Из-за своей мелочной гордыни. Дурочка.
— Послушай, Набики, я должен тебе кое-что сказать, — осторожно начал Ранма, отдирая от себя ее руки, и отступая чуть назад. — В последнее время ты начала здорово перегибать с этим своим шантажом.